Кристина Геворкян:
Преимуществами является то, что есть возможность быстро дорабатывать и обновлять программу, возможность аналитики и отсутствие географической привязки как для преподавателей, так и для студентов. Из недостатков я бы назвала недоверие потенциальных студентов к формату онлайн-обучения, сложности с «удержанием» на курсе и дополнительные вложения в обеспечение коммуникации между студентами.

Елизавета Фролова:
Студент может учиться в удобном месте в удобное время. И это большое преимущество. Плюс он может получать знания от специалистов со всего мира. К недостаткам можно отнести то, что не всегда люди, приобретающие дистанционные программы в интернете, могут быть уверены в качестве программы и высоком профессионализме спикеров.

Светлана Тахтарова:
К преимуществам я бы отнесла то, что можно достаточно быстро и без значительных временных и «умственных» затрат получить информацию от ведущих специалистов, в том числе зарубежных.

Недостатки тоже есть. Курсы в большинстве своем лишены коммуникативной составляющей, нет интеракции, задействованы, как правило, пассивные формы получения и закрепления информации, и они требуют серьезной личной мотивации обучающегося. В целом, я сторонница комбинированного обучения — Blended learning.

Илья Созонтов:
Перечислю недостатки. Я считаю, что к ним можно отнести высокий процент пиратства. До сих пор у аудитории остается предубеждение перед форматом видео. Также, если у видеокурса нет кураторской поддержки, его эффективность заметно снижается (как и мотивация учеников его проходить).

Ирина Логинова:
Благодаря дистанту качественное образование становится доступным в регионах. Также люди с ограниченными возможностями здоровья могут полноценно учиться, не выходя из дома.

Кристина Геворкян:
Соглашусь с Ириной в том, что благодаря онлайн-формату обучение становится доступным для людей из глубинок, небольших городов и поселков, а также для тех, кто по причине здоровья не может посещать учебное заведение. Я думаю, что у дистанционного образования потенциал в большой мобилизации и доступности для широких масс.

Светлана Тахтарова:
Для высшего образования потенциал прежде всего в возможности развивать международные образовательные программы благодаря виртуальной мобильности, менее финансово затратной, чем мобильность реальная. Происходит стирание образовательных границ как внутри России, так и за ее пределами. Есть возможность включать в свои программы курсы ведущих специалистов из МГУ, ВШЭ и других вузов. В принципе, и социальную значимость дистанционного образования, прежде всего MOOC's, можно определить как доступность лучших образовательных практик и знаний от ведущих специалистов. Также стоит сказать и о возможности получить дополнительные компетенции, квалификацию, вне зависимости от географии и материального положения обучающегося.

Екатерина Калачикова:
Социальная значимость дистанционного образования очень высокая, однако впереди у всех участников рынка — большая работа, задача которой — сделать дистанционное образование максимально «живым».

Илья Созонтов:
В первую очередь это VR. Он позволит значительно расширить контекст обучения в креативных специальностях и потенциально даст большой инструментал для учеников. Микроленинг и лайф-лонг-ленинг — уже реальность креативных индустрий. Учиться приходится часто, но отдельным конкретным блокам информации. И еще один из трендов — кураторство, которое только укрепит свои позиции.

Ирина Логинова:
Смело можно отнести журналистику, культурологию, социологию, арт-менеджмент. И это теория, даже если ее будут преподавать практики своей сферы.

Екатерина Калачикова:
Я думаю, это те профессии, которые родились уже в «диджитальную эпоху» и для которых естественно использование цифровых методов — графический дизайн, motion-design, sound-design.

Наташа Файбисович:
Думаю, что надо взять потребности работодателя и наложить их на программу; тогда получится то, с чем человек должен выходить после обучения.

Светлана Тахтарова:
Как показывает опыт, работодатель далеко не всегда может сформулировать свои потребности на перспективу. Иногда именно вузу приходится формировать эти потребности, в том числе вместе с работодателями определяя, какие именно компетенции будут востребованы на более далекую перспективу.

Кристина Геворкян:
Специализация ФРОО с#nbsp;Yandex «Машинное обучение и анализ данных». Она несколько лет остается топовой в своем сегменте. Авторитетные эксперты, хорошо выстроенная модульность обучения, учебное сообщество и наставники — составляющие успеха этой программы.

Наташа Файбисович:
«Среда обучения», где уже на протяжении многих лет студенты получают высшее и дополнительное образование. Благодаря преподавателям-практикам, к концу обучения они полностью знакомы с профессией, что дает им преимущество перед другими выпускниками обычных учебных заведений.

Кристина Геворкян:
С позиции студента, программа эффективна, если он достиг поставленных целей: расширение кругозора / трудоустройство / получение сертификата — они могут быть разными. С позиции организатора — если обучение пройдено до конца, тестирования показывают усвоение знаний, студент рекомендует курс другим, достигаются экономические показатели.

Ирина Логинова:
Системностью подаваемого материала. Краткие курсы — или очень узкоспециализированные, или дают «верхи» информации по широкой теме. Длительные же программы системно раскрывают тему и ее общий контекст.

Кристина Геворкян:
Если говорить о краткосрочных курсах, то они должны давать максимально прикладную информацию, без воды и отвлеченных рассуждений. При этом они должны дополнять друг друга, чтобы комбинироваться в программы. А длительные программы, в идеале, должны подкрепляться учебным сообществом и наставничеством.

Наташа Файбисович:
Наличием общения между студентами и между студентами и преподавателями.

Кристина Геворкян:
Преподаватель для дистанта скорее ментор, а не ретранслятор информации. Можно собрать базу знаний для изучения, но рядом должен быть «мастер», который с высоты своего практического (!) опыта в сфере подскажет и направит. Это должны быть не сухие лекции, а кейсы.

Светлана Тахтарова:
В Атласе новых профессий уже предлагается такая профессия — виртуальный педагог. Он должен владеть методикой онлайн-обучения, основами педагогического дизайна, уметь вести онлайн-коммуникацию, тьюторировать и мотивировать, ориентироваться в возможностях виртуального образовательного пространства. Хотя можно по-прежнему разводить эти две ипостаси — создатель курса+эксперт и тьютор. Сложнее с первым — он должен уметь все вышеперечисленное. Тьютору достаточно уметь коммуницировать, мотивировать, мониторить, правильно давать feedback.

Ирина Логинова:
Я бы сказала, что все как раз наоборот. Слушатель дистанта более замотивирован на знания и обладает большей волей и тягой к знаниям. Об этом можно судить по тому, что ему сложнее себя посадить за учебу в привычном неучебном пространстве.

Кристина Геворкян:
На моем опыте в онлайне присутствует минимальный процент слушателей, большинство смотрит вебинары в записи. Живые лекции дают больше вовлеченности и возможности для обсуждений. Но в целом считается, что онлайн-курсы конкурируют не между собой, а именно с офлайном. Основное недоверие студентов — к качеству обучения.

Светлана Тахтарова:
Это зависит прежде всего от личности лектора. Если речь не идет о каком-то ведущем специалисте, которого очень хочется увидеть «вживую» и личная встреча не принципиальна, то получается, что тренд сейчас скорее обратный — посетить онлайн-вебинар, что позволяет сократить временные, а зачастую и финансовые затраты.

Ирина Логинова:
Персонализация необходима как минимум в качестве комплиментарного момента, это повышает вовлеченность студента в процесс. Для обеих категорий наставничество может быть плюсом, только немного в разных ключах. Для начинающих — это авторитет профессионала, который помогает с траекторией и как бы упрощает путь к цели, для специалистов — поддержка и профессиональная критика уже имеющихся проектов.

Кристина Геворкян:
Наставничество актуально на любом этапе. Вопросы и опасения возникают всегда, даже у опытных специалистов. Точно так же и наставником можно быть на разных уровнях своего развития. А траектория в идеале должна корректироваться всю жизнь, фиксируя реперные точки на протяжении всех уровней обучения.

Наташа Файбисович:
И да и нет. Для новичков всегда необходима база, и чаще всего она одинаковая, поэтому я считаю, что индивидуальную траекторию можно включать позже. По поводу наставничества, то я не стала бы делить. Оно актуально как для одних, так и для других.

Светлана Тахтарова:
Интересный вопрос. Заставил задуматься, но ответа готового нет. По своему опыту могу сказать, что российские студенты, в отличие от западных, например, далеко не всегда четко представляют, кем именно хотят быть в будущем, какие компетенции им нужны. У нас до сих пор есть студенты, профессию которым выбирали их родители, поэтому персонализация траектории обучения с первых дней едва ли возможна. Для специалиста вопросы необходимых компетенций в планируемом обучении, как правило, решены. Он приходит с конкретными потребностями и конкретными проблемами/вопросами. Поэтому для него персонализация обучения, наверное, более релевантна.

Илья Созонтов:
На мой взгляд, наставничество актуально для любых стадий развития человека. Потому что это способ экономии временных и прочих ресурсов, так как траектория обучения студента выстраивается с учетом опыта наставника.